исполнительная власть была существенно перестроена с целью централизации и упрощения наиболее важных административных органов. Был введен новый налоговый режим, косвенно вдохновленный новой прусской администрацией в Силезии, за которой пристально наблюдали австрийцы. Архитектором этих изменений стал граф Фридрих Вильгельм фон Хаугвиц, обращенный в католичество и бежавший из родной Силезии после вторжения пруссаков. Старший сын и преемник Марии Терезии, Иосиф II, не был столь решительно настроен перенять пример Фридриха II. Отчасти именно из размышлений о достижениях Фридриха Иосиф вынес свое страстное мнение о том, что Габсбургская монархия должна стать более похожей на унитарное государство, чтобы справиться с проблемами, с которыми она столкнулась в условиях конкуренции в Европе. Его попытки добиться этого в 1780-х годах привели Габсбургскую монархию к внутреннему краху.51
Пруссия тоже несла на себе следы трех войн за Силезию. Прусские земли были сильно опустошены, и на задачи восстановления уходила львиная доля внутренних инвестиций в последние два десятилетия правления Фридриха. Заселение пустынных территорий и осушение болот под новые пашни и пастбища оставались первоочередными задачами. Например, в преимущественно аграрной польскоязычной Мазурии колонистов заманивали из Вюртемберга, Пфальца и Гессен-Нассау, чтобы они жили и работали во множестве новых поселений: Липняк (1779), Цайкен (1781), Повальчин (1782), Вессоловен (1783), Иттовкен (1785) и Шодмак (1786). Эти поселения развивались параллельно со строительством обширной сети каналов, предназначенных для осушения водных угодий южной Мазурии, до сих пор являвшейся одним из самых изолированных и слаборазвитых регионов королевства. Избыток воды отводился в реки Омулеф и Вальдпуш, и на месте некогда обширного непроходимого болота возникали новые деревни.52
Именно после 1763 года Фредерик начал демонстрировать расширенное понимание социальных обязательств государства - особенно перед теми, кто рисковал жизнью и конечностями на службе в его армиях. "Солдат, который жертвует ради общего блага своими конечностями, здоровьем, силой и жизнью, - заявил Фридрих в 1768 году, - имеет право требовать пособия от тех, ради кого он рисковал всем". В Берлине был создан институт для размещения и ухода за 600 инвалидами войны, а в военном сундуке был создан фонд, из которого производились выплаты нищим солдатам, вернувшимся в свои сельские дома. Низкооплачиваемая работа в акцизной, таможенной и табачной монополии и другие мелкие оплачиваемые государством должности были зарезервированы для солдат, попавших в трудные времена.53 Возможно, самым драматичным проявлением возросшей готовности короля использовать государственный аппарат для целей социального обеспечения в самом широком смысле стало усиленное использование системы акцизов и магазинов на зерно для борьбы с нехваткой продовольствия, ростом цен и голодом. Например, в 1766 году Фридрих приостановил акциз на зерно, чтобы ослабить поток дешевого импорта в Пруссию; три года спустя акциз был снова введен, но только на пшеницу, так что бремя хлебного налога легло исключительно на более обеспеченных потребителей, которые предпочитали покупать белый хлеб. Кульминация послевоенной продовольственной политики Пруссии пришлась на зимы 1771 и 1772 годов, когда администрация сдерживала общеевропейский голод путем контролируемой выдачи большого количества зерна из магазинных запасов. Потребностям гражданского населения было позволено преобладать над военными императивами, для которых изначально создавалась магазинная система. Таким образом, мы можем говорить об этих массовых субсидиях в натуральном выражении как об осуществлении политики социального обеспечения.54
Война также замедлила темпы административной интеграции. В первые годы своего правления Фридрих способствовал этому процессу путем создания новых административных органов, таких как Пятый департамент, отвечавший за промышленную политику на всех территориях, или Шестой департамент по военным делам, еще один орган с общепрусской ответственностью.55 Однако после 1763 года темп интеграции не был сохранен, главным образом потому, что опыт войны научил Фридриха, что он никогда не сможет защитить свои периферийные владения от нападения - было характерно, что он должен был позволить этому геостратегическому соображению определять его экономические приоритеты в мирное время. Таким образом, Восточная Пруссия так и не была полностью интегрирована в систему зерновых магазинов, а после Семилетней войны поставки зерна из Восточной Пруссии в основные провинции были постепенно сокращены, чтобы освободить место для более дешевого польского импорта.56 Усилия по интеграции западных провинций в фискальную структуру основных провинций также пошли на спад с 1766 года, когда проект унитарного акцизного режима был отменен, а хватка Берлина в отношении местных администраций впоследствии заметно ослабла.57 Стоит подчеркнуть эти тормозящие эффекты, поскольку часто предполагается, что война была решающим фактором государственного строительства в прусских землях.
Приобретя Силезию, Фридрих значительно повысил международный статус своего королевства, однако было бы неверно полагать, что это придало ему уверенности и чувства силы. На самом деле все было совсем наоборот. Фридрих по-прежнему остро осознавал хрупкость своих достижений. В "Политическом завещании" 1768 года он заметил, что в европейскую континентальную "систему" входят только "четыре великие державы, которые затмевают все остальные"; Пруссии среди них не было.58 В 1776 году, после тяжелой болезни, король стал озабочен мыслью о том, что государство, над укреплением которого он так много работал, распадется после его смерти.59 Фредерик осознал, что существует фундаментальное несоответствие между международной репутацией Пруссии и ее скудными внутренними ресурсами.60 Поэтому, по его мнению, не было никакого оправдания для самоуспокоенности. Пруссия отчаянно нуждалась в мерах, которые компенсировали бы ее политическую слабость. После 1763 года, как мы уже видели, началась программа усиленной внутренней реконструкции. В дипломатической сфере первоочередной задачей Фридриха была нейтрализация угрозы со стороны расширяющейся России Екатерины Великой. В соответствии со своей доктриной, согласно которой принц всегда должен вступать в союз с той державой, которая лучше всего способна нанести ему удар, Фридрих сосредоточил свои усилия на заключении договора о ненападении с Россией. Вершиной этой дипломатии стал прусско-русский союз 1764 года, который одним махом отменил угрозу со стороны России и опасность австрийского реванша.61
Поскольку союзы - вещь непрочная, их продолжительность зависит от доброй воли отдельных людей - договор 1764 года, например, распался в 1781 году с уходом из власти министра иностранных дел России Никиты Панина, - главной гарантией безопасности Фридриха оставался сдерживающий эффект его армии. После Губертусбургского мира Пруссия продолжала активно вооружаться. В 1786 году она была тринадцатым по численности населения и десятым по площади европейским государством, но при этом обладала третьей по численности армией. При населении в 5,8 миллиона человек Пруссия содержала армию численностью 195 000 человек. Другими словами, на каждые двадцать девять подданных приходился один солдат. Таким образом, численность армии, выраженная в процентах от общей численности населения, составляла 3,38 %, что сравнимо с высокомилитаризованными государствами советского блока времен холодной войны (например, в Германской Демократической Республике в 1980 году этот показатель составлял 3,9 %). Именно
